Читать «Умереть молодым» онлайн

Эстел не отпускает Виктора ни на шаг. Не дает ему ни выпить глотка воды, ни сходить пописать. Крепко держит его за руку, тычет в нос каталог и спрашивает:

– Что ты думаешь о мягком кресле с жесткой спинкой и подлокотками?

– Уродливо и в плохом состоянии, – отвечает Виктор. – Отгородили его веревкой, как будто оно страшно ценное. Изумительно дурной вкус.

– Откуда он столько знает об антиквариате? – спрашиваю Ричарда.

– Мать его просто бредила всем этим.

– Меня от этого с души воротит, – говорит Виктор.

– Внимание! – требует Эстел. – Начинается.

– Если меня сейчас вырвет, вы меня простите?

– Если вырвет, отправишься в больницу, – отвечает Ричард.

– Нацисты, – говорит Виктор.

В полдень устраивают перерыв. В кафетерии, где обычно завтракают ребятишки, продают круассоны, крепкий черный кофе, сок и фруктовые коктейли. Все по два доллара. Круассоны, сок, фруктовый коктейль, кофе, – никакой разницы. Легко сосчитать.

– Два доллара за твой сок, два доллара за твой круассон, два доллара за твой кофе… – перечисляет Виктор.

– Это все, сэр? – спрашивает буфетчица. У нее на голове белая наколка, напоминающая шапочку для купания.

– А теперь умножьте все это на четыре и разделите пополам, – говорит Виктор.

– Не создавай ей лишних трудностей, Виктор, – прошу я, наклоняясь к буфетчице; мне очень интересно, на самом ли деле ее наколка – шапочка для купания. Говорю ей: – Дайте нам все в двойном количестве, пожалуйста.

Женщина протягивает Виктору бумажный поднос цвета яичной скорлупы. «Рецуркилированная бумага» – выдавлено на нем.

– Виктор, это для Эстел и твоего папы или ты так голоден?

– Ты меня дразнишь? – спрашивает Виктор, постукивая по круассону кончиком пальца.

– Где Виктор? Аукцион начинается, – волнуется Эстел. – Ричард, найдите своего сына. Он сбежал.

– Может, он в туалете, – успокаивает ее Ричард. Он занял место Виктора и тщательно изучает каталог, чтобы помочь Эстел советами. Говорит ей:

– Послушайте, я же все-таки не полный профан. Смогу помочь.

– Может, ему нехорошо, – высказывает предположение Эстел. – Конечно, заболел не раньше, не позже, – именно на моем аукционе.

– Как, черт возьми, у вас язык поворачивается говорить так? – не выдерживаю я. Терпение мое лопнуло. Готова спорить. У Эстел отваливается челюсть от неожиданности. Ричард, опустив каталог, оглядывается на меня.

– Уверю тебя, Хилари, – говорит Эстел, – я самая преданная поклонница Виктора. Он не умирает. Просто заигрывает со смертью, как все молодые люди. Ричарду следует купить ему мотоцикл, вот был бы фокус. Девяносто миль в час и двадцать крутых поворотов. На повороте ногой касаешься земли, деревья проносятся мимо, – все это изменило бы его настроение.

– У него лейкемия, – напоминаю ей.

– О, все это тянется не первый год, – возражает Эстел. – Разве я не права, Ричард?

– Еще с колледжа, – отвечает Ричард. Он не поднимает головы от каталога.

– Как только Виктор начнет лечиться, все будет в полном порядке, – успокаивает меня Эстел. – Я подыгрываю ему во всех этих разговорах о смерти только потому, что знаю: ничего серьезного с ним не случится. Меня не переубедить, я всерьез верю в потустороннюю жизнь. Только позволяю ему притворяться, что он собирается покончить с собой. Ему это скоро наскучит. Как по-вашему, Ричард?

– Надеюсь.

– И часто он ведь в полном порядке, правда? – спрашивает Эстел. – Как будто у него была легкая простуда.

– Сегодня, например, – соглашается с ней Ричард. – Но я не доверяю этому улучшению.

– Как только у него начнутся сильные боли, он бегом побежит в больницу, вот увидите, – уверенно заявляет Эстел, похлопывая меня по руке.

– Я сама видела, как он плакал от боли, – возражаю ей. – Колошматил кулаками по матрасу, пока я возилась с иглой.

Отправляюсь на поиски Виктора, но его нигде нет. Попутно ворую какие-то вещи. Статуэтку орла, граненую стальную брошь, рождественское украшение из позолоченной проволоки. Выхожу со всем этим на улицу, где стоит джип. За передним сидением у меня есть тайник, устроенный в здоровенной сумке.

В джипе Эстел и нахожу Виктора; растянулся на полу в задней части машины, глаза открыты, рука, согнутая в локте, на лбу. Ему удалось незаметно вытащить ключи из сумочки Эстел; мотор работает, из приемника несутся звуки музыки Стравинского, обогреватель включен на полную мощность.

Рядом с Виктором в беспорядке раскидано все, что я наворовала: маленький медный чайник середины XIX века, с полдюжины серебряных и хрустальных флакончиков из-под духов, стаффордширская кружка для сидра, два медных подсвечника и две-три серебряных брошки. Выгружаю свои новые приобретения и размещаю их в джипе.

– Ты ненормальная, – говорит Виктор. Подняв за ручку чайничек, вертит его перед глазами. – Представляешь, что будет, когда объявят на продажу эту вещь? Или объявляют: «Три кружки для сидра тысяча восемьсот шестидесятых годов», и тут оказывается, что осталось-то всего две. Зачем ты делаешь это, Хилари? В один прекрасный день нарвешься на большие неприятности. Хилари? Хилари? Не уходи, дорогая. Не сердись, я рад, что ты взяла все это. Слышишь? Мне это доставляет удовольствие.

Закрыв дверцу, залезаю к нему. Виктор со смехом рассказывает:

– Меня вырвало прямо на шарф Эрнста Гибсона. Клянусь Богом, я не нарочно…

– Эстел вместе с твоим отцом представления не имеют, насколько серьезно ты болен, – говорю ему.

– А тебя это удивляет? Молодец, Хилз, что стибрила эту серебряную брошку. Очень хорошенькая и как раз в твоем стиле.

– Я не собираюсь носить ее, – возражаю ему, – просто так захотелось.

– Знаешь, нужно, чтобы тобой кто-то руководил, давал указания. Тебе следует чем-то заняться, вполне законным делом, чтобы поверить в свои силы, самоутвердиться. Может, тебе надо поступить на работу, – говорит Виктор. Он прикладывает брошку к моей груди, любуется ею.

– Ты действительно так сильно болен, как мне кажется?

– Хуже, дорогая, – отвечает он. – Слушай, если тебе придет в голову ограбить кого-то, ограбь отца.

– У людей не ворую, – возражаю ему, – только в магазинах. И, наверное, на аукционах. – Устраиваюсь рядышком, положив ноги на запасное колесо, и играю телефонным аппаратом, который установлен в машине Эстел. Это очень дорогая техническая новинка. Наберешь номер, и тебя соединят с кем угодно. В трубке гудки, хотя, как сказала Эстел, телефон не работает.

Виктор забирает его у меня и тоже начинает играть, притворяясь сержантом полиции; отдает распоряжения полицейским машинам, патрулирующим определенный участок. Нажимает случайные цифры, потом клавишу «передача» и говорит: