Читать «Архив еврейской истории. Том 14» онлайн
Олег Витальевич Будницкий
Страница 55 из 131
Первый следственный процесс был инициирован неким лиозненским жителем Гиршем Давыдовичем (имя которого, впрочем, могло быть вымышленным, поскольку истца судебные власти так и не обнаружили). С большой долей вероятности идея составления доноса в Вильно 8 мая 1798 года[663] возникла в недрах именно Виленского кагала, ставшего центром антихасидской борьбы на территории Литвы и Белоруссии. Обвинение представило хасидов в глазах центральных властей не сектантами, а политическими преступниками, опасными скорее не для еврейского общества, а для государства. В результате доноса Гирша Давыдовича литовский гражданский губернатор действительный статский советник Я. И. Булгаков получил 16 августа того же года от нового генерал-прокурора действительного тайного советника П. В. Лопухина предписание Павла I провести расследование относительно характера и целей новой еврейской секты[664]. 30 августа Булгаков ответил на секретное отношение Лопухина, назвав письмо Гирша Давыдовича «подложным» из-за неясной подписи и необнаружения его автора; к своему докладу губернатор приложил «Реестр евреев, следующих новой секте, Каролинами называемой»[665]. Уже вскоре, 15 сентября, П. В. Лопухин отправил литовскому губернатору Я. И. Булгакову и белорусскому гражданскому губернатору тайному советнику С. С. Жегулину высочайшее повеление «рабина Боруховича и несколько из главнейших его сообщников, взяв под стражу, прислать за крепким караулом» в Санкт-Петербург[666].
Вследствие этого, согласно донесению С. С. Жегулина от 29 сентября 1798 года, в местечке Лиозно был арестован сам «начальник каролинской секты» Шнеур Залман[667], а несколько позднее в Вильно и ближайших уездах — также 22 его последователя. Цадика сопровождали трое военнослужащих Белорусской губернской штатной роты: офицер и двое рядовых, с которыми были отосланы его книги и бумаги «в одном сундуке и одном чемодане». Семеро из задержанных евреев: Мейер Рафалович, Зелман Лейзерович, Лейба Зеликович, Нохим Ицкович, Гирша Иоселиович (Иозелевич), Рафаил Шлиомович и Шмуйло Хаймович — как «главные сообщники начальника их» — были отправлены в Санкт-Петербург для дознания[668] (но не попали туда до окончания расследования, успев доехать только до Риги). Остальные же 15 человек после допросов содержались под стражей на месте, в Вильно[669]. Принятие таких чрезвычайных мер можно объяснить той международной обстановкой, которая сложилась в это время: в 1798 году губернатор Я. И. Булгаков уведомлял императора Павла I, что тамошние жители якобы делают «потаенные стачки, неблагоприятные для России, а полезные для французов». Монарх повелел «таковых заговорщиков ловить и привозить в Петербургскую крепость, где [бы] их в Тайной канцелярии (названной так, видимо, еще по старинке. — Д. Ф.) допрашивали, а по допросе присланы [были бы] на суд Сенату». Арестованный цадик Шнеур Залман был доставлен в каземат Петропавловской крепости (предположительно, в Алексеевском равелине), а Тайная экспедиция Сената, где рассматривались дела по государственным преступлениям, открыла следственное дело. Ему был предъявлен ряд обвинений: в создании вредной религиозной секты, изменившей порядок богослужения у евреев; в распространении превратных идей; в собирании денег для посылки на какие-то тайные надобности в Палестину (на самом деле — в виде подаяния бедным евреям); то есть в целом арестанта подозревали в политической неблагонадежности. Шнеур Залман дал на все вопросы обстоятельные письменные ответы на древнееврейском языке, позже переведенные на французский язык в Вильно из-за отсутствия в столичных учреждениях нужного переводчика[670]; 1 ноября 1798 года этот перевод с краткой выпиской был отправлен в Санкт-Петербург[671]. Его ответы — уже в русском переводе[672] произвели благоприятное впечатление, и в результате допросов рабби стало ясно, что хасиды — это не политические заговорщики, а всего лишь иноверная иудейская секта. 25 октября того же года Я. И. Булгаков донес П. В. Лопухину, что допросы задержанных евреев закончились и ничего криминального обнаружено не было; материалы допросов на польском языке с русским переводом прилагались[673]. Были приложены также бумаги на еврейском языке с польским переводом, конфискованные у арестантов, в том числе расписки в получении денег, отправленных в Палестину (города Иерусалим, Тверию и Цфат)[674]. В связи с этим император, не усмотрев «в поведении евреев, коих считают в секте той, ничего вредного для государства, ниже развратного в нравах и нарушающего общее спокойствие», повелел освободить всех заключенных хасидов, включая вышеназванных семерых. 17 ноября 1798 года П. В. Лопухин отправил губернаторам Я. И. Булгакову и С. С. Жегулину секретные письма с этим высочайшим повелением[675]. Через месяц, 15 декабря, белорусский губернатор Жегулин сообщил витебскому земскому комиссару, что «взятый пред сим из местечка Лиозны проживающий там раввин Залман Борухович по рассмотрении обстоятельств учинен свободным, и секта евреев, каролины именуемая, остается при прежнем ее существовании»[676]. При этом, правда, из предосторожности за хасидами был установлен строгий надзор: «нет ли и не будет ли от них каких потаенных сношений или переписок с развратно толкующими о правительстве и образе правления».
Интересно, что во время заключения Шнеура Залмана в городе Остроге состоялось собрание хасидских представителей Подольской, Волынской и Киевской губерний, которое постановило собрать по 15 копеек серебром с человека для отправки к Павлу I депутатов «с принесением благодарности за высокомонаршее их покровительство и с испрошением о даровании им некоторых выгод». По всей вероятности, деньги были собраны для освобождения Шнеура Залмана, после чего несколько хасидов отправились в столицу, имея при себе 60 тысяч рублей[677]. Таким образом, первая попытка миснагидов в конце 1798 года окончилась полным провалом: заключенный в Петропавловскую крепость Санкт-Петербурга и допрошенный в Тайной экспедиции Сената Шнеур Залман был освобожден, а хасиды даже получили поддержку от лица местных властей, что облегчило им дальнейшую борьбу с религиозными противниками за общинную власть, в том числе за места старшин в Виленском кагале — оплоте раввинизма, в который были избраны их представители. Кстати, отрешению старых членов кагала от власти во многом способствовали их злоупотребления, связанные со сбором податей с еврейского населения и их дальнейшим внесением в казну. Несмотря на неоднократные просьбы, жалобы и обращения бывших кагальных членов к властям «возвратить прежнему кагалу свое существование» и запретить каролинам «выдумывать новую секту и